В 1986 году окончил Саратовское театральное училище.

В 1990 году — Школу-студию МХАТ (курс О. Табакова) и был принят в Театр п/р О. Табакова, где играл в спектаклях: «Обыкновенная история» (Александр Адуев), «Матросская тишина» (Давид Шварц), «Звездный час по местному времени» (Коля), «Анекдоты» (Лебезятников, Хомутов), «Еще Ван Гог…» (Саша). Кроме Театра Табакова, Евгений Миронов играл в таких знаменитых постановках как «Гамлет» (Гамлет) и «Орестея» (Орест) Питера Штайна, «Борис Годунов» (Самозванец) Деклана Доннеланна, «Карамазовы и Ад» (Иван) Валерия Фокина.

В МХТ имени А.П. Чехова Евгений играет роли: Треплев («Чайка», постановка 1980 г., реж. О. Ефремов), Джордж Пигден («№ 13», 2001, реж. В. Машков), Порфирий Головлев («Господа Головлевы», 2005, реж К. Серебренников).

Играет роль Лопахина в спектакле Эймунтаса Някрошюса «Вишневый сад» (2003).

«Жизнь принесла ему европейскую известность, он работал с великим режиссером Петером Штайном (Орестея, Гамлет). Теперь самое время остановиться и подумать, что делать дальше. Последние роли, сыгранные в нашем театре и вне его, говорят о Жене как об актере значительном. Он постоянно добавляет новые умения к своей любимой профессии. А заманчивых проектов, как теперь говорят, много, но он должен сберечь и развить свой талант. Это и будет главным проектом его жизни».

Олег Табаков

«Евгению Миронову … зал устраивает овацию прежде, чем актер успевает вымолвить слово. Аванс не напрасен: с его появлением становится не просто смешно, а гомерически смешно, комедия оправдывает свое жанровое название, и рядом с фамилией «Миронов» на программке рука выводит двадцать семь восклицательных знаков — ровно столько, сколько умещается на бумаге. Одной его партитуры хватит, чтобы десять таких «лучших» комедий сделать действительно лучшими, а ведь в «N 13» все роли доведены до смеховых истерик».

Ирина Корнеева, «Время МН»

«Евгений Миронов перевоплотился в человека-размазню, перерождающегося под напором шефа и обстоятельств… Мало-помалу спотыкавшийся, заикавшийся и щурившийся от близорукости секретарь вошел во вкус: ему удалось соблазнить ухаживавшую за его парализованной мамой монахиню. То, что делают Леонтьев и Миронов, порой граничит с клоунадой, но при этом они остаются абсолютно достоверными».

Алексей Филиппов, «Известия»

«Сыгравший Иудушку Головлева Евгений Миронов в своем самоуничижении сладострастен и истов, хотя, как ни досадно, и предсказуем для тех, кто знает его по прежним ролям. В романе Порфирий Петрович Головлев чаще всего уподобляется пауку, не спеша раскидывающему сети и исподволь подбирающемуся к жертве, а Серебренникову, напротив, захотелось уподобить Иудушку смиренной мухе. Зудит себе и зудит, сволочь, на одной ноте, доводя сладким тенорком окружающих до совершенного исступления. Иногда у него за спиной от беспредельного благочестия вырастают самделишные крылышки. Кажется, почти ангел, но вглядишься попристальней — и видишь: а крылышки-то мушиные. Превращение из человека в муху — почти по Кафке — совершается на наших глазах. Сопляк в детских растянутых колготках, умильно заглядывающий матери в глаза, постепенно обретает силу, которую он буквально высасывает из окружающих».

Глеб Ситковский, «Газета»

«Рядом с Мироновым назвать фактически некого… Дело даже не в масштабе дарования, а в умении им распорядиться. Ведь Миронов — единственный артист своего призыва, со старомодной серьезностью воспринимающий работу над ролью как неустанную работу души. Миронов играет не погубление собственной души, а ее отсутствие. Не темные человеческие бездны, а эдакую черную дыру, в которую, как ни вглядывайся, ничего, кроме оттенков черноты, не увидишь. Он виртуозно демонстрирует вкрадчивое, липкое, всюду проникающее зло и всепоглощающую пустоту — а у пустоты не может быть развития».

Марина Давыдова, «Эксперт»

Физически чувствуешь, как Иудушка высосал силу, кровь, энергетические токи, судьбу домочадцев, собрав все деньги в бледных лапках. Белобрысый, иссиня-бледный, безупречно аккуратный до поры в своем черном сюртуке Иудушка Евгения Миронова страшен… Играет он: ласковое, страшное, не дающее себе ни минуты роздыху равнодушие ко всем, кто загибается около него. Вежливое равнодушие. С добрым словом на устах. Абсолютно безжалостное».

Елена Дьякова, «Новая Газета»

Новый Иудушка — не урод, не карикатурный мерзавец, а скорее какое-то общее место, нечто настолько неприметное и обыденное, что, кажется, у него даже смазаны черты лица, и лишь характерная привычка креститься торопливым жестом сверху вниз, пропуская горизонтальное движение, выдает в герое Миронова что-то специально богомерзкое. В целом же щедринский кровопивушка, методично сживающий родных со света, не лишен житейской логики и не превращен в символ: самое тонкое в работе Евгения Миронова — неброскость. Его Иудушка не мерзок и не жалок, он нормален. И это, пожалуй, реальная жуть — почище всей той бутафории, которой обставлено именьице Головлевых в новом спектакле МХТ».

Олег Зинцов, «Ведомости»